^{translated from the Russian by Your Language My Ear
S}

**

The angle is too wide. It’s really an angle, not a cone. I keep slipping down over and over. But—I catch on the vertices. I hang like a piece of seaweed at the periphery of the gaze.
It’s the same story with the tables. It always amazed me how nothing falls off them in his work, and now it’s like I can understand the utter despair of these victuals. I’ve also fused into place—at a 25-degree angle. You can’t pick me up or drop me. But I’d like to slide off already, into the hungry rustle of antennae, to the local partisans’ camp.
I lie at my quiet angle facing the cobalt contour and am afraid to touch it. I don’t know what unfathomable geometry preserves it. At one point I studied Italian but now all I can muster is an oily magari. It has to do with the relationship between what’s alive and what’s salty.

**

These figures are annoying when they’re the first to fall. They form predictable vacuums. There are two of them here. And also, in the shape of a small square, a spot of color—F. I have a hunch they named her in honor of an unsuccessful dancer, but I’d like to think otherwise. It always seemed to me that those splotches of his had a lot of, not passion, but love. They break apart the bedroom scene, let the paint run down and abandon the hopeless composition. In the awkward dubstep undertaken by F there’s a similar generosity. She pins my legs and gives my doomed hands a soft task.
Tears, fisticuffs, the ritual sacrifice of round birds. Their fall happens at too great a distance to divine anything from the asphalt remains. Now I can’t turn my head, I watch the handless clock, and time settles in a stiffening vertebra like salt.
In two days we’ll go to the factory to flirt with the specters of labor. I will crown myself with the thorny wreath of inaction, slash open my hand, and that stillborn chick we couldn’t see from the balcony will ooze out, rise up from my blood. You’ll blow on it and my wound will acquire the gift of sight.

**

The metaphor is as old and precise as the devil. I want to be the text, you want to be the image. Fucking gender. You don’t want to be looked at. I am trying to become illegible. Fucking gender. One day we will be like angels. Composed of a single contour. Meanwhile, I watch the ink fill in your body.

Контур

**

Угол слишком широк. Это – именно угол, не конус. Я вновь и вновь проскакиваю вниз. Но – цепляюсь за стрелки. Вишу водорослью на периферии взгляда.
Та же история со столами. Я всегда удивлялся, как у него с них ничего не падает, а сейчас будто бы понимаю невозможное отчаяние этих продуктов. Я так же врос – под углом в 25 градусов. Меня ни возьмешь, ни уронишь. А хотелось бы уже скатиться – в голодный шелест усиков, в лагерь к местным партизанам.
Я лежу под тихим углом к кобальтовому контуру, и боюсь к нему прикасаться. Не знаю, что за бездонная геометрия его хранит. Когда-то я учил итальянский, но сейчас все что могу вымолвить – промасленное magari. Оно касается отношений живого и соленого.
 
**

Эти фигуры раздражают, когда падают первыми. Образуют заведомые пустоты. Здесь таких две. И еще – небольшим квадратом, пятном краски – Ф. Я догадываюсь, ее назвали в честь неудавшейся танцовщицы, но хочу думать иначе.
Мне всегда казалось, в этих его пятнах много не страсти, но любви. Они разламывают сцену постели, дают краске сбежать, покинуть безнадежную композицию. В нелепом дабстепе, затеянном Ф., есть схожая щедрость. Она блокирует мои ноги и дает мягкое дело обреченным рукам.

Слезы, драка, жертвоприношение круглых птиц. Слишком далекое их падение, чтобы выгадать хоть что-то по асфальтным останкам. Теперь я не могу повернуть голову, смотрю в циферблат без стрелок, и время откладывается солью в каменеющем позвонке.
Через два дня мы пойдем на завод, кокетничать с призраками труда. Я короную себя терновым венцом бездействия, рассеку руку, и тот, не видимый нам с балкона, мертворожденный цыпленок вытечет, проступит из моей крови. Ты подуешь на него, и моя рана получит зрение.
 
**

Метафора стара и точна как черт. Я хочу стать текстом, ты хочешь стать изображением. Ебаный гендер.
Ты не хочешь, чтобы на тебя смотрели. Я пытаюсь стать нечитаемым. Ебаный гендер.
Однажды мы будем как ангелы. Состоять из одного только контура.
Пока я смотрю, как чернила заполняют твое тело.